Главные новости

Открытая лекция Михаила Прохорова для студентов Сибирского Федерального университета в Красноярске

Михаил Прохоров: Всем добрый день. Я хочу посоветоваться с вами, как будем общаться? Сразу вопросы или что-нибудь вам рассказать?

 Хор голосов из зала: Рассказать!

 М.П.: Тогда давайте я расскажу, что происходит в мире, как Россия там смотрится, и что, наверное, надо делать. А потом уже тогда ваши вопросы. Буду очень краток. Что происходит в мире? Все считают, что кризис экономический. Это не так. Это кризис старой формации при переходе человечества в новую формацию. Почему так происходит? Смена формаций всегда происходит тогда, когда меняется форма информационного общения. Когда был первобытнообщинный строй, появилась письменность, сразу победил рабовладельческий строй. Когда появилась книжка через печатный станок, тогда произошла ситуация, в которой победил капитализм. Сейчас все мы пользуемся интернетом, который системно влияет на изменение [неразборчиво] человечества. Почему? Потому что если раньше на любого человека, в основном, среда обитания очень сильно влияла, то теперь, когда вы получаете информацию 24 часа со всего мира, фактически вы становитесь человеком глобального мира и глобального общества, поэтому все больше на ваши взгляды влияет общемировая информация. И каким будет человечество, в некотором смысле, зависит от нас с вами сейчас, потому что как оно будет структурировано — [неразборчиво] что наша страна должна конкурировать на рынке идей. Вот эти идеи должны захватить человечество и сделать так, как это мы должны придумать. Всегда вот у меня подход такой, это лидерский. Важно еще понимать, что наряду с трансформацией человечества происходит неэкономический кризис, а происходит кризис социальных трудовых отношений. Фактически речь идет о том, что западная цивилизация уровнем производительности труда и высоким уровнем социальных расходов, которые она на себя взяла, привела к тому, что, по сравнению с развитыми странами, где есть низкие социальные расходы и быстрорастущая производительность труда, оказалась больше не очень конкурентной, прямо скажем. И то, что сейчас происходит в Евросоюзе — невозможность собрать вместе платежный баланс и социальные обязательства — это как раз вот причина этих новых явлений. Где же в этом месте наша страна? Наша страна застряла посредине: с одной стороны, у нас есть западные страны, развитые, где высокая производительность труда и высокие социальные расходы, есть страны, которые быстрорастущие, как Китай и азиатские страны, где есть растущая изо дня в день производительность труда и низкие социальные расходы, и есть Россия с низкой производительностью труда и высокими социальными расходами. Но так долго быть не может, объективно, какие бы цены на нефть не были. Еще один важный вопрос, одна из мировых тенденций о том, что в новом обществе западном, и кстати, в России тоже, что неудивительно, происходит такой серьезный [неразборчиво] раскол. Дело все в том, что сейчас специалисты говорят о кризисе постиндустриальной экономики. Напомню вам о том, что постиндустриальная экономика как бы отказывалась от сфер материального производства в пользу сферы услуг. Так вот выяснилось, что отказ больше, чем надо, приводит к стагнации развития. И сейчас происходит активный процесс возвращения простого производства, в частности, например, на территории США (об этом можно еще отдельно поговорить), и происходит очень забавная вещь: если в 20-м веке большинство кормило меньшинство, то сейчас происходит в развитых странах наоборот, то есть меньшинство начинает кормить большинство. И как это ни удивительно, в России то же самое, но не в связи с тем, что мы очень развитые, а в связи с тем, что у нас очень высокая концентрация государственной и частной собственности. Происходит ровно то же самое. И это означает то, что люди, которые голосуют, у них одни взгляды на жизнь. А те, которые зарабатывают и кормят, — у них другие. Этот новый конфликт, который непонятно как разрешается. Если вы следили за выборами президента США, то как раз Обама представляет большинство, которое кто-то кормит, а республиканцы представляют меньшинство, которое кормит. Вот этот конфликт внутриамериканский, он такой первый очень яркий. Как он будет развиваться, будет довольно интересно посмотреть. Это, собственно, касается и нашей страны, если мы не разовьем экономику добавленного продукта. Значит, если говорить о нашей стране, то в некотором смысле в том виде, в котором мы сейчас находимся, я могу честно сказать, это лишь вопрос времени. Сколько это занимает времени — 10-20-30 лет — это не имеет значения. При нынешней ситуации в мире и той экономике, которая есть в России, мы не конкурентоспособны, и конечная стадия та же, что произошла с Советским Союзом, это потеря части нашей территории. В современном мире не нужны [неразборчиво], не нужны самолеты, занимая другую территорию сейчас чисто экономическими способами. Вы все прекрасно знаете, что происходит с нашей южной границей с территорией Китая. Происходит медленное системное заселение, неспешно, спокойно. Как китайцы говорят, через 50-100 лет. Если раньше Китай всегда декларировал о том, что он никогда не пойдет за территорию России, то теперь, если вы посмотрите учебники начальных классов Китая, то там детей начинают обучать тому, что вообще-то карта не здесь, она сдвигается на нашу территорию. Таким образом, потихонечку готовится поколение, которое считает нашу с вами землю своей. Вот так вот спокойно, не спеша. То есть если так говорить жестко, то мы являемся в некотором смысле пока пищей для Китая, поэтому задача конкурентоспособности нашей страны является архиважной. Поэтому чем я занимаюсь, почему я, в общем, пошел в политическую деятельность, я пошел, знаете, как бывает, люди идут от плохой жизни, потому что нечем больше заниматься, а я пошел от хорошей, потому что стало понимание того, что уперся в стену, и дальше уже невозможно двигаться. Поэтому мы сейчас представляем собой, наверное, единственную политическую силу, которая имеет глобальный проект развития, то есть где место России в новом современном мире. Вы, наверное, знаете о том, что сейчас развивается Евразийский союз, который пытается объединить постсоветские государства. Я считаю, что как первый шаг это очень важно. Но мы попытаемся туда затащить "дружить против всех". А в современном мире идет конкуренция не только друг с другом, но и друг за друга, то есть, иначе говоря, успешным будет тот, кто соберет вокруг себя таких же сильных лидеров и сможет создать единое и мощное экономическое пространство в конкуренции с другими центрами. Какие есть мировые центры сейчас? Очевидно, это Америка с Латинской Америкой. Очевидно, что это Китай с азиатскими странами. И вот следующий центр, третий, он пока не очевиден. Значит, отдельно Евросоюз, отдельно Россия, отдельно Япония не могут конкурировать с этими двумя мировыми центрами. А вот если нам всем как-то объединиться, тогда это будет самый мощный центр и Россия станет, так называемым, [неразборчиво]. Третьим центром силы, на котором стоит мир. Кажется, наверное, не очень реалистично. Но если вы посмотрите, 25 лет назад, когда Евросоюз заявил об интеграции, над ним тоже все смеялись. Почему я считаю, что это важнейшая вещь? Да потому, что если мы втроем найдем способы совместной работы, то есть 1+1+1, это будет значительно больше, чем 3. И это, на мой взгляд, является вот исторической возможностью, окном, потому что и Япония, и Евросоюз сейчас в некотором смысле тоже находятся не в той форме, в которой они должны быть. Ну, о нас пока говорить не приходится. Поэтому это тот самый момент, когда именно Россия, имея у себя и европейскую, и азиатскую культуру одновременно, может выступить таким мировым центром глобального притяжения. Смотрите, значит, если мы говорим о том, что мы объединяем постсоветские республики, мы должны это делать в формате будущей интеграции с Евросоюзом и Японией, то есть закладывая такие стандарты, которые позволяли уже в этот момент активно интегрировать другие пространства под себя. И это, мне кажется, очень важно, что никто не хочет с нами дружить против Европы или против Японии. И никто не хочет с нами дружить вместо Японии и вместо Европы. Тут очень важно понимать, что у нас настолько большая страна, что только мы можем убедить Японию и Евросоюз, то есть наша историческая миссия: либо мы объединяем, либо мы разъединяем. Вот, собственно, такая у нас выпала судьба. Ну, теперь, видимо, хочу перейти непосредственно к Красноярскому краю. Я, в общем, даже много здесь работал. До сих пор здесь прописан, вместе с вами. Кое-какие даже мелкие заслуги есть, не буду повторять, чтобы не хвалиться. Мне кажется, то, что как раз когда мы делаем концепт — Красноярск это город культуры, и особенно книжной культуры — и сделали стратегию, то вот в чем особая роль Красноярска? Как раз он стоит посреди этого процесса объединения. Неслучайно все политологи говорят, как проголосует Красноярск, так, в принципе, проголосует вся Россия. Поэтому вот если идеи системного объединения страны новой исторической миссией идут от вас, и вы являетесь центром притяжения, то это распространится, рано или поздно, на всю Россию. И мне кажется, как раз сейчас идет борьба между сильными странами за интеллект. Поэтому когда интеллект собирается вместе, то может выдавать очень сильные решения. Неслучайно развитие глобальной сети сейчас говорит о том, что коллективный мозг интернета гораздо сильнее, нежели мозг даже двух или трех гениев. Главное – правильно поставить задачу. Поэтому я, собственно, предлагаю вместе с вами правильно поставить задачу. Давайте еще сейчас попробуем обсудить. А потом либо вместе найдем совместное решение, либо попытаемся сформулировать, чтобы можно было найти в коллективной сети. Поэтому в связи с тем, что когда я занимался бизнесом, я был крайне немногословен, то при переходе в политику теперь я могу говорить часами – такая вещь. Поэтому я пытаюсь сейчас придавить поток красноречия, хочу перейти к обсуждению вопросов, которые вас волнуют. Готов отвечать на любые вопросы, у нас нет никаких ограничений. Не смущайтесь, что здесь присутствует ректор института, давайте сделаем так, что мы здесь с вами одни, и камер нет, нет журналистов, задавайте любые вопросы. Ограничений у меня нет, в отличие от партии власти.

 

Вопрос из зала: Факультет журналистики, 2 курс. Я бы хотела узнать, как можно стать депутатом, какими качествами, на ваш взгляд, обладать хороший депутат?

 

М.П.: Да очень простым. За вас просто должны проголосовать люди, и все. Вы знаете, мой опыт изучения серьезных политических книг и вот, собственно, такой небольшой двухлетний опыт. В политике есть два вопроса: "нравится-не нравится", "верю-не верю". 92% нашего населения не знают разницы между правым и левым. Потому что политика — это вещь простая. Доверяют конкретным людям, а не партиям. Название не имеет значения, если человеку верится, ощущение возникает... Собственно, очень просто: умейте сделать так, чтобы люди вам поверили.

 

Вопрос из зала: А что вы знаете, о проекте [неразборчиво] экономике новой модели глобального [неразборчиво]?

 

Комментарий из зала: Ой, умны-ы-ы-й.

 

(Смех)

 

М.П.:  Смотрите, в настоящий момент существует, я прочитал, наверное, 11 концепций построения будущей экономики. Какая из них будет правильной, не знает, честно говоря, никто. И в этом прелесть текущей ситуации. Мы живем с вами в ситуации трансформации человеческого развития, поэтому если вы концепцию видите, то замечательно. Значит, началась эта концепция, если вы помните, с продажи кусков Луны землянам, знаете эту историю? Началась она отсюда. Что, так как очень большая есть денежная масса, ее нужно куда-то девать, и нужны новые виды денег. Изначально было отсюда. Так вот первая идея, откуда она пришла – это продажа кусков Луны для нас с вами. То есть на будущее развитие. Это была первая история, первая ступенька для того, чтобы абсорбировать денежную массу, которую мы печатаем в огромных количествах.

 

Вопрос из зала[неразборчиво]

 

М.П.: Вы современную теорию читали, откуда она выросла? Вот эта теория выросла из  продажи космических объектов Земли. Откуда она была, вы абсолютно правы. Но трансформация этой идеи произошла в то, что нужно захватывать космическое пространство и надо сейчас продавать на будущее куски Земли. Вот идея чем закончилась, вы в это верите? Я не очень.

 

Вопрос из зала: Здравствуйте, меня зовут Илья. Вопрос у меня к вам такой. Вы достаточно неплохо выступили на президентских выборах, но потом в информационном поле куда-то потерялись. Да, вы говорили, что вы строили партию. Сейчас партия построена. И вопрос вот в чем: какие дальнейшие шаги вы будете предпринимать как лидер партии, с чем партия выходит на выборы в городе Красноярске в горсовет, и готовы ли вы объединять оппозицию [неразборчиво] партию власти, ну, например, готовы ли вы поддержать Геннадия Гудкова на выборах в губернаторы Московской области?

 

М.П.: Ну, вот именно потому, что я неплохо выступил на президентских выборах, просто перекрыли телевизор, поэтому это ложное ощущение, что я куда-то исчез, когда показывали много, потом перестали показывать. Знаете, это такая своеобразная современная форма свободы слова. Вот, ну, ничего, дело не страшное. Поэтому мы поставили с моими соратниками задачу медленно, постепенно строить новую партию, опираясь на современных людей, тех, которые, как мы говорим, востребованы везде в мире, но выбирают нашу страну, поэтому, несмотря на то, что у меня часть друзей уехала и считает меня сумасшедшим, говоря о том, зачем, у тебя все есть, а ты продолжаешь бороться. Я говорю, потому что я просто по-другому не могу. Поэтому у нас политика очень простая, что для партии, которая является альтернативой действующей власти, у нас коридор возможностей уже, поэтому действуем сообразно этому коридору. Поэтому акцент мы сейчас делаем на региональных выборах. Сегодня как раз будет пресс-конференция, я просто не хочу вам рассказывать вперед, мы как раз будем представлять программу, с которой мы пойдем на выборы в горсовет. Наша задача очень скромная — привести к власти новую элиту. Но элита это не в части возраста, человеку может быть 20 лет или 70 — это не имеет значения. Имеет значение, какие у него взгляды. А если, в общем, убрать все идеологические лозунги, вот отличия будет два у нас. Первое — когда мы говорим, что для вас более важно, государство, власть или человек, вот для нас основой является человек. Сейчас у нас правит государство [неразборчиво] говоря, далее по тексту все, что мы сейчас имеем. И второй момент — несмотря на то, что я считаю, что социальные обязательства должны быть хорошими, но на них надо заработать. Поэтому когда у нас социальные расходы растут выше, чем производительность труда, это путь в никуда. Вот эти два основных постулата простых, которые мы делаем. А цель партии будет сводиться к региональным выборам, то есть надо сейчас показать себя на региональных выборах, то есть расти снизу. Задача – занять место не ниже второго. Вот такую скромную задачу мы поставили. А что касается поддержки губернатора Московской области, у нас было и есть три своих сильных кандидата, но иллюзий быть не должно ни у кого. Фильтр по муниципальным подписям находится в руках «Единой России», поэтому ни коммунисты, ни какая-то другая партия без поддержки «Единой России» не пройдет. Поэтому к выборам в Московскую область допускают третьесортных кандидатов, вот им помогают, потому что они неопасны. Поэтому если удастся вдруг Геннадию Гудкову, в чем я сильно сомневаюсь, да, тогда, конечно, мы этот вопрос обсудим. Но я просто думаю, что сильных кандидатов просто не допустят. И, в общем, выборы будут иметь относительную легитимность, с моей точки зрения.

 

Вопрос из зала: Михаил Дмитриевич, как вы относитесь к идее повышения пенсионного возраста?

 

М.П.: Вот на эту тему всегда есть огромное количество споров, повышать ли пенсионный возраст, не повышать пенсионный возраст. Происходит это из-за того, что обсуждаем мы вопросы крайне по-дилетантски. Тема должна очень просто обсуждаться. Вот есть наша страна, вот у нас есть три вида обязательств: пенсионное, социальное страхование и различные виды медицинских и прочее-прочее. И, естественно, есть трудовой кодекс. Вот надо создать социальную доктрину, которая бы сказала, что, например, на каждого гражданина и на каждое предприятие у нас должна быть вот такая социальная загрузка. И это конкурентоспособная модель в современном мире. Если вы больше, например, дали социальной нагрузки, то у вас не развивается предприятие. Вот, например, в чем происходит классический системный обман? На всю страну говорят: у нас самые низкие налоги 13%. Вранье. Потому что социальные платежи в размере 30% с зарплаты до определенной суммы и 34% выше [неразборчиво] платы. И вот я всегда выступал за то, чтобы каждый гражданин, когда подписывает заработную плату, чтобы он видел, что он платит 13% + 30%. И тогда, если вы посчитаете, у нас будут далеко не самые низкие налоги. Например, в Казахстане гораздо ниже. И подоходный у них 10%, а социальные платежи, по-моему, 15%, и НДС ниже, по-моему, 14%. Поэтому предприятия российские сейчас все начинают активно строиться на территории Казахстана, в километре-двух от российской границы. Поэтому когда мы говорим о какой-то пенсионной модели, можно считать всю поляну в целом. А дальше, здесь же очень простая вещь: при всем при том, есть всего два показателя, на которые нужно ответить, прежде чем делать стратегию. Первое: мы что стимулируем, производительный труд или уравниловку? Если мы стимулируем производительный труд, то человек, который лучше работает, квалифицированный рабочий, платит большие налоги, соответственно, он должен получать большее возмещение от пенсионной системы, потому что сейчас, когда квалифицированный рабочий и обычный рабочий выходят на пенсию и получают одинаковую пенсию, это как раз отсутствие социальной справедливости, на мой взгляд. И  второй момент – мы что стимулируем у наших граждан? Чтобы они дольше работали или чтобы быстрее выходили на пенсию? Вот когда вы честно ответите на два вопроса, легко ложится пенсионная система. На этом этапе, я считаю, что обязательно, в связи тем, что мы просто к этому психологически не готовы, вводить повышение пенсионного возраста вот сейчас немедленно неправильно. Потому что есть такое количество льгот выхода на пенсию раньше. Вот с этим надо разобраться. Например, на пенсию раньше выходит буфетчик железнодорожного состава или, например, работник почты. Там что, какое-то сверхвредное производство? Поэтому мы сначала должны разобраться с бессистемными льготами, а затем сделать эту систему добровольной. То есть если человек сам, самостоятельно, хочет поработать на свою пенсию, то за границей пенсионного возраста должен быть коэффициент, который позволяет человеку зарабатывать больше. А для того, чтобы стимулировать, например, чтобы квалифицированные пенсионеры работали больше — это, кстати, касается и молодежи до 25 лет — я бы для этой категории людей отменил бы страховые платежи со всех предприятий, тогда бы молодежь энергично брали на работу. Потому что в противном смысле, что сейчас у работодателя нет никакого интереса. Он все время пытается забрать у тех, у кого есть опыт работы [неразборчиво] учитесь, ты не можешь устроиться на работу. В этом проблема нашей страны. Система должна быть очень простой. До 25 убрать страховые платежи и для пенсионеров убрать страховые платежи. Тогда модель будет ложиться нормально: хочешь работать — можешь получить, заработай себе дополнительную пенсию. И в этом смысле здесь не должно быть спекуляций, нет линейной задачи, есть задача системная. Вот здесь просто даже не ответишь, пришлось вот так немножко подольше.

 

М.П.: У вас уже был же вопрос. Пожалуйста.

 

Вопрос из зала [неразборчиво]: Год прошел после Болотной, как считаете, что сейчас происходит …?

 

М.П.: Вопрос же… Знаете, здесь разный виды оппозиции, да? Я вот раньше ходил на митинги, потому что это было востребовано, а затем нужно начинать работать. Работать надо начинать непосредственно с людьми. Это очень тяжелая и неблагодарная работа. Это не покажешь на камеры, здесь нет никакого подвига. У нас люди любят лежать на печи и запускать космические корабли в космос. А заниматься обычной работой, такой, не очень благодарной, про которую не скажешь, вот с этим тяжело. Поэтому я, например, после президентских выборов начал заниматься тяжелой неблагодарной работой: строить партию. Что касается Болотной, там есть яркие мощные люди, но очень трудно им вместе выбрать какую-то общую позицию. Ну, например, что общего между Удальцовым и Яшиным? Общее у них только одно — это снести преступный режим. А дальше что? Один — за то, чтобы все национализировать, другой — за то, чтобы все продать. Вообще ни одной общей позиции нет. Так же не бывает. Как создать программу? Что, мы опять, как в 1917 году, будем все до основания, а потом в принципе строить не пойми что? Позиция должна быть такая: ничего разрушать не надо. Нужно за счет того ресурса, который есть у наших граждан, привести к власти новое политическое поколение. И не останавливать нашу страну ни на минуту, …. Нужно идти к людям, доказывать, выбирать сильных людей. Просто это занимает определенное количество времени. Кто хочет выходить на митинги – мы живем в свободной стране, пожалуйста, выходите. Просто я считаю, что этот этап развития просто закончился. То есть нужно просто работать и убеждать людей.

 

Вопрос из зала: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, всем известно, что политики умеют говорить, можно все, что угодно гадать на кофейной гуще, рассуждать о будущем, но мы утверждать ничего не можем. Вы поднимали вопрос об объединении с Евросоюзом и Японией. Но вы же при этом прекрасно понимаете, что для того, чтобы объединить силы с Японией, нужно будет отдать им свою землю. Они на нее претендуют очень много лет. Как реально вы предлагаете поступить в этой ситуации? И еще один маленький вопрос. Поднимаясь снизу, не опасаетесь ли вы не успеть дойти до …? Вы поняли.

 

М.П.: Давайте с последнего вопроса. Поднимаясь снизу, не боюсь ли я не успеть? Ну, не боюсь. Потому что другого пути просто нет. Сверху садятся просто другие люди сейчас, с другими фамилиями, поэтому я иду снизу — это первое. Теперь касательно Японии. Вы знаете, я тоже, как и все мы, считал, что главная проблема — это проблема Курильских остовов. Оказалось, не так. Вот когда я стал заниматься Японией, выяснилось, что у них другого рода претензии на самом деле. Главная претензия, ну, это старшее поколение, в том, что СССР нарушил договор 1941 года. Япония не напала и не открыла второй фронт потому, что был мирный договор. А мы напали. Это главная претензия, которую они высказывают. Следующая претензия была следующая: когда квантунская армия сдалась, на асфальт положили самурайские мечи, потому что большинство офицеров самураи, и проехались танками туда-обратно, то есть это было оскорбление нации. И вот третьей проблемой являются Курилы. И, на мой взгляд, я придерживаюсь того, скажем, взгляда, что ни одно государство не имеет права торговать своими территориями. Неважно, как она досталась. Для того чтобы найти компромисс, есть в мире хорошая …: надо вместе с Японией сделать свободную экономическую зону, чтобы там мог вращаться российский и японский капитал. Такие прецеденты в мире есть. Это было бы хорошим компромиссом для разрешения этой ситуации. Когда приезжала японская делегация, я с ними обсуждал, в принципе, они слышали. Для них это новое, немножко оригинальное, нужно свыкнуться — они люди консервативные — тем не менее, они считают, что это возможный путь развития. И тогда, давайте подпишем свободную экономическую зону лет на 200. Спокойно, не спеша вместе будем эту землю развивать. Потому что сейчас угроза гораздо большая, что мы потеряем свою южную границу. Поэтому нам надо уметь идти на компромиссы, которые не ведут, тем более, ну, скажем так, к отъему земли. То есть, с одной стороны, вроде бы эта проблема настолько эмоциональна заряжена уже. Вы знаете, что мы с китайцами тихо 10 лет назад подписались и часть островов отдали на границе? С Норвегией то же самое недавно. Об этом просто никто не сказал, это не является проблемой острой  в общественности. Тихо подписали, и никто даже внимания не обратил.

 

Комментарий из зала: Дальний Восток хотят отдать.

М.П.: Отдавать никому ничего нельзя, соответственно. А если есть конфликт, можно подписать с Японией мирный договор, чтобы он был, и совместно использовать острова. Я думаю, что это будет на пользу и нам, и Японии.

 

Вопрос из зала: … Вот вы сейчас сказали, что подписали договор, ничего никому не сказав. А сейчас есть такая проблема, что федеральные каналы блокируются правительством, туда пускают только ту информацию, которую должны видеть люди. Наше правительство сейчас хочет то же самое, цензуру пустить в интернете. Как вы думаете, это получится или …?

 

М.П.: Касательно средств массовой информации, у нас в программе черным по белому написано: запрет государству владеть средствами массовой информации, как федеральными, так и региональными. Это бы точно пошло на пользу нашей стране. Что касается интернета, все страны мира пытаются его, так или иначе, приручить. Но эта проблема очень тяжелая. И здесь есть серьезные возможности бороться. Зависит, собственно,… Что?

 

Комментарий из зала: У Китая получилось это сделать.

 

М.П.: Что? Где?

 

Комментарий из зала: У Китая.

 

М.П.: Они изначально его не сделали свободным, а так как Рунет сейчас является третьей площадкой мира уже, а русский язык на втором месте идет после английского, поэтому я думаю, что эту площадку вместе мы точно отстоим. Это сделать уже крайне тяжело. Но здесь в некотором смысле голос общества надо будет, если начнется давление, вот тогда и необходимо будет кричать, хотя бы в интернете. Тогда услышат. Пожалуйста.

 

Вопрос из зала: Здравствуйте, я студентка пятого курса юридического факультета … Яна… (далее неразборчиво) …Некоторые ученые говорят, что нужно создавать некий международный бренд … но как его создать, они не знают. Вы знаете?

 

М.П.: Ну, а как же, что же я здесь стою-то? Смотрите, вы очень хорошее слово произнесли "бренд". В мире сейчас правит бренд: модно или немодно. Вот какие бренды есть у нашей страны? Давайте попробуем сейчас сформулировать.

 

Выкрик из зала: Матрешка!

 

М.П.: "Матрешка" — это потрясающий бренд. Очень инвестиционно привлекательный. Какие еще бренды у нашей страны? С чем вы связаны?

 

Выкрики из зала: "Ё-мобиль"! Водка! Газ!

 

М.П.: Ну, газ есть не только у нас. Что есть только у нас?

 

Выкрики из зала: Балалайка! Зима-холода! Ракеты космические!

 

М.П.: Ну, ракеты космические уже точно не лучшие, отстали.

 

Выкрики из зала: "Тополя"! "Ё-мобиль"!

 

М.П.: Ё-мобиль будет, не волнуйтесь. Вы видите, вот у нас у всех разные мнения, и все неочевидные, да? Когда был Советский Союз, у нас была "икра", "водка", "ракеты", "спутник", "Гагарин" и так далее.

 

Выкрик из зала: Балет!

 

М.П.: "Балет" был, да, еще.

 

Выкрик из зала: Автомат Калашникова!

 

М.П.: "Автомат Калашникова" был. Его сейчас Китай уже больше производит, поэтому…

 

Выкрик из зала: Женщины!

 

М.П.: За это подпишусь прямо сразу.

 

(Аплодисменты)

 

М.П.: Кстати, по этой же причине я до сих пор не женат. Значит, вот в этом-то и проблема. А теперь давайте мы вспомним, поговорим, например, с американцами. Они вам будут перечислять 20-30 названий: Google, Microsoft, Coca-Cola и так далее. Соответственно, если мы возьмем Италию — какая-нибудь Maserati, Dolce&Gabbana и так далее. То есть каждая страна в мире производит определенный бренд, который является стимулирующим. Вот мы все с вами ответили, что ни одного, вернее, один бренд у нас есть, который сильно узнаваем в мире. Один. Вы знаете какой?

 

Выкрики из зала: Байкал! Газпром! Путин!

 

М.П.: "Путин". Правильно. Больше нет. Поэтому, когда мы немодная страна, собственно, поэтому капитал и уходит, потому что капитал это ведь, люди хотят вкладывать деньги. Вкладывать деньги хотят в лидеров, потому что верят, что это принесет определенный результат. Поэтому вот наша с вами задача сформулировать, в том числе, когда мы будем разрабатывать концепцию развития Красноярского края, или Сибири всей, о чем мы сегодня говорили вот с вашим ректором и с Усовым, что надо такую идею двигать вперед. Так вот мы должны сделать страну крайне модной. Если мы ее сделаем модной, тогда капиталы сюда пойдут. А если вы хотите мой взгляд, бывшего бизнесмена, я вам так могу сказать, что я кроме интернета и вот новых технологий, не связанных с текущей жизнедеятельностью, проектов почти не знаю. Причина очень простая: в нашей стране издержки растут быстрее, чем любой рост цен внешних. Когда "Газпром" вместо того, чтобы запустить в трубу независимых производителей газа и снизить цену на газ в стране, у нас каждый год на 15% газ повышается. И мы дожили до того, что у нас газ почти в 2 раза дороже, чем в Америке. Соответственно, на мой взгляд, "Газпром" одна из самых вредных организаций, которая не пускает конкуренцию и которая делает издержки страны невыносимыми. А знаете, как делают американцы? Они поняли, что слишком много производства ушло в развивающиеся страны. А как обратно вернуть? Ведь меньше рабочим платить нельзя. Значит, нужно что-то удешевить. Поэтому "сланцевая революция": дешевый газ, дешевая инфраструктура. И предприятия из Китая стали возвращаться в Америку. Таким образом, они на территории страны сохраняют рабочие места. И кто скажет о том, что нужно бороться только за высококвалифицированные рабочие места, эти люди сильно ошибаются. В мире современном мы должны бороться за все виды рабочих мест, потому что их скоро вообще может не быть. А что такое рабочие места? В магазин зайдите, посмотрите, сколько там российских товаров. Один импорт же. Это значит, что у нас с вами кто-то отобрал заработную плату. Вот, собственно, и все. Это довольно простая вещь. Поэтому для того, чтобы капиталы пошли, у нас должны быть конкурентные преимущества. Конкурентных преимуществ с каждым годом все меньше и меньше. Соответственно, в нефть не пускают — там государственные компании, в газ никто не пускает, на остальные металлы сейчас цены невысокие, никто не пойдет. Поэтому здесь чудес не бывает. Поэтому наши, да нет, вы, наверное, точно честно не ответите. Кто хотел уехать из страны, можете руки поднять? Ну, думаю, что если бы вас не было, было бы рук побольше. А кто не хочет уезжать ни при каких обстоятельствах? Ну, приблизительно равное количество. Соответственно, если…

 

Выкрики из зала: А если война начнется? Что значит "ни при каких обстоятельствах"?

 

М.П.: А если война начнется, не будете страну защищать? Я, например, пойду. Поэтому вопрос заключается в том, что если даже вот у вашего поколения интернета, вроде бы как ничего у нас не развито, гигантское количество возможностей. Но вам кажется, что легче сделать карьеру там. Вот это, в принципе, определенный приговор и есть, почему мы немодная страна. А сделать ее модной можно довольно быстро, на мой взгляд: сразу после запуска "Ё-мобиля" в конце 2014 года.

 

(Аплодисменты)

 

Вопрос из зала: (неразборчиво)

 

М.П.: Филолог? У меня сестра филолог. Это ужас, что на кухне у нас происходит.

 

(Смех)

 

М.П.: Учтите, я от филологии привитый, меня этим не возьмешь.

 

Вопрос из зала: …инноваций…например, "Сколково", куда поступают огромные инвестиции со всей страны. Интересная ситуация в стране сложилась. Сфера инноваций есть, но нет какого-то выхлопа, кроме… "Ё-мобиля"… Ситуация в инновационной среде…Спасибо.

 

М.П.: Вот смотрите, у вас есть неправильное понимание инновации, оно как-то концептуально неверное. Такое ощущение, что вот кто-то сверху сказал: инновации должны быть. Инновации — это вообще другая вещь. Инновации — это способ выживания предприятия. Когда в цеху в небольшом или большом предприятии, если вы не сделаете инновацию, вы погибнете. Смотрите, что происходит с компьютерами и с мобильными телефонами: жесточайшая конкуренция, все время нужно выдавать новые продукты, чтоб ваши телефоны покупали. Это касается чего угодно, газа, нефти, нефтепродуктов, любых производств. Инновационной может быть добыча газа, как сланцевая …, например, добыча нефти, которая снижает себестоимость. Поэтому производство hi-tech. Вот у нас просто нет реальной конкуренции. Нет конкуренции в ЖКХ. Вы знаете, что это бизнес близких обычно к мэру или к другим руководителям структур, и так далее, и так далее. Это все известно. А когда нет конкуренции, никакие инновации не нужны. Если, например, не хватает денег, давайте тарифы поднимем — это же очевидные вещи, то есть пока мы не запустим реальную конкуренцию, никакие инновации нам просто не нужны. Мое отношение к проекту "Сколково" в том виде, в котором его сделали, он не годится, потому что это нарушает некий вид справедливости. У нас есть большое количество наукоградов. Вот что было бы правильно, чтобы вот те стандарты, которые есть у "Сколково", немедленно распространили бы на все российские наукограды. Вот те же преференции по налогам, то же финансирование, тогда бы это запустило конкуренцию в науке. "Сколково" можно было бы использовать как небольшой центр по обработке, например, западных технологий, то есть полгода — запустили механизм, работает, немедленно распространили на всю страну, то есть это должен быть такой инкубатор. Не нужно делать его на100 га, вполне можно это сделать на 1 га или на 5 га, то есть сделать центр, который смотрит, как мировые технологии, налоговые, строительные адаптируются с нашим законодательством. Делается это, распространяя на все наукограды. Вместо этого стали строить "потемкинскую деревню". Вот, собственно, и вся разница.  Да, пожалуйста.

 

Вопрос из зала: Мы вступили в ВТО, что нам с ними — это первый вопрос. И второе — наши здешние, российские, и конкуренция у них …

 

М.П.: Я был всегда сторонником вступления в ВТО, но только подготовлено. И меня, например, 10 лет назад, я был в Китае, меня поразило то, что каждый губернатор китайской провинции наизусть знал, в связи с вступлением в ВТО, у него будут вот такие проблемы, вот такие проблемы он будет решать вот так, а возможности ВТО будут вот такие, и у него есть программа на 25 лет как работать. После этого я говорил со всеми мне знакомыми губернаторами, и ни один из них, российских губернаторов, я имею в виду, не ответил мне на вопрос, как ВТО отразится на его экономике края, то есть неподготовленность элиты к ВТО, и не умение страны в качестве управления использовать преимущества и компенсировать недостатки, то есть страна просто не готова. Поэтому сейчас придумывают различные способы, как бы это не выполнять. Классический пример — сельское хозяйство. Считалось, что это "красная корзина", которая запрещена. Есть так называемая "зеленая корзина", формы которой разрешены. Вот России можно дотировать сельское хозяйство на $9 млрд. Мы дотируем на $4,5 млрд. Соответственно говоря, это первая проблема. А вторая, когда мы сравниваем нашего сельхозпроизводителя и, например, европейского, то мы не сравниваем, что дотации там выше разрешенные. Но самое главное, что оказалось, что накопленные долги таковы, что мы конкурировать с … не можем. И если уж мы хотим развивать сельское хозяйство, долги нужно все списать. Тогда наш сельхозпроизводитель может хоть как-то начать конкурировать. Потому что у нас и так климат-то, в общем, не самый теплый. И как-то я должен был посчитать, на чем это отразилось.  Было две отрасли, которые развивались последние 15 лет быстрее всего: это птицеводство и свиноводство. Они были самые успешные. Что произошло сейчас? Сейчас эти отрасли находятся на грани разорения. Почему? Потому что за счет неурожая у нас стоимость зерна внутри страны выше, чем на мировом рынке. Зависимость этих отраслей от, скажем так, от кормов составляет себестоимость 70%, ну и все. Происходит медленное разорение самых эффективных предприятий, которые мы за 15 лет построили. Это как раз непродуманность системы. То есть что нужно делать? Ну, я сделал бы сейчас для руководителей, ну, может быть, тысячи человек в стране, просто вот сделал бы пост, написал бы, пригласил бы в ваш университет, и заставил бы пройти обучение, чтобы они узнали, во-первых, почитали, все-таки, что же мы подписали, потому что никто не знает, и как это потом, чтобы он защитил экзамен, может быть, даже два, как эти нормы отразятся на его конкретном регионе или конкретном министерстве — вот это было бы очень полезно. Если в течение года такую бы учебу прошли, то это было сильно подняло уровень нашего государственного управления.

 

Вопрос из зала [неразборчиво]: Издержки и наши …?

 

М.П.: Издержки у нас растут, растут из-за монополий. Из-за отсутствия конкуренции, поэтому как страна мы, с точки зрения управления издержками, не конкурентоспособны. Сейчас главная проблема — это даже не наличие идей и предприятий. Просто предприятия на территории страны делать стало не выгодно. Из-за того, что тарифы системно растут, удорожаются все составляющие, включая компоненты. И если только вы  не берете сверхожидаемый бизнес, как нефть и газ, если у вас есть возможность к нему подобраться, то все заводы ... Вот если брать, например, "Ё-мобиль", спасает "Ё-мобиль" то, что у него себестоимость будет на 25% ниже, в силу того, что это новый способ работы. У нас, например, корпус, сам кузов, на 30% дешевле, чем у нынешних традиционных производителей. Это потом издержки, естественно, поменяются. Поэтому … я выигрываю. Но потом нужно понимать, что если у нас тарифы не будут рыночными, не будут снижаться, не будут конкурировать, не будет возможности для их поддержания, то и даже такие эффективные предприятия будут уходить из страны. Ничего не предложил. Все так и происходит. Ну, капитал мы уже обсуждали.

 

Вопрос из зала: … Расскажите, пожалуйста, вот вы говорили о трех причинах, которые нам мешают интеграции с Японией.

 

М.П.: Их обычно две: дураки и дороги. Вы же знаете, это же классика.

 

Вопрос из зала: Но, тем не менее, есть политическая, например, географическая концепция, которая говорит, что с Японией, в силу там разности менталитетов, географического положения, мы никогда не сможем стать союзниками. Ну, это больше такой риторический вопрос, но считаете ли вы, что бессмысленно тратить силы на какой-то такой шаг в мир, и по поводу создания единого экономического пространства с Японией, сможем ли мы конкурировать с японцами на рынке…. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к наблюдаемой сейчас официальной линии идеи создания Евразийского союза, и считаете ли вы ее эффективной. Какие плюсы-минусы вы в этом видите. И хотелось бы еще вопрос …. не будет ли такой ситуации, как в 90-х годах, когда средства массовой информации служили интересам определенных каких-то … кругов?

 

М.П.: А сейчас кому служат? А что поменялось-то?

 

Вопрос из зала: Но, тем не менее, не случится ли такой же ситуации, когда…

 

М.П.: Вы введите ограничения, что, например, не больше одного телеканала, чтобы прозрачно, известно, кто был, чтобы была реальная конкуренция. А сейчас телеканалы принадлежат вообще одной силе, то есть полная монополия практически. Значит, что касается Японии. Несмотря на разницу менталитетов, когда есть конкурентные преимущества присоединения, которые дают больше, надо все эти сложности преодолевать. У Японии лежит $20 трлн на счетах вот минус 1%. Если хотя бы 5% этих денег будет проинвестировано в нас, в дороги, в железные дороги, в предприятия, где собственниками будут россияне, иметь классные рабочие места, это же никто от нас не заберет. Поэтому в некотором смысле нужно стремиться к тому, чтобы преодолеть менталитет. Евразийский союз, я уже говорил, его надо делать как первый этап, он должен сразу быть сделан как интеграционная площадка для дальнейшего слияния. То есть нам нужно что сделать? Мы должны изучить ошибки Евросоюза. У них были интеграционные ошибки, и Евросоюзу придется обновляться. Может быть, в другом составе, может быть, как-то по другим правилам. Вот мы должны это изучить и создать площадку более привлекательную, чем Евросоюз, и потом надо сюда затаскивать. Такие возможности у нас есть. Так, давайте с этой стороны девушке дадим возможность.

 

Вопрос из зала: Михаил Дмитриевич, как, по вашему мнению, нужно ли сохранять нынешнее количество вузов, или же оно все-таки избыточно? Спасибо.

 

М.П.: Вы знаете, я сам не люблю, когда чиновник за нас решает. Образование — это такой же рынок. В некотором смысле, обеспечивая ему определенный уровень государственной поддержки, что такое вообще, государство, почему оно развивает университет? Потому что государство является основным заказчиком на рынке труда. Вот вы, например, знаете, какие профессии государство заказывает на рынке труда? И я не знаю. Поэтому что у нас произошло? Что у нас порядка 70% людей с высшим образованием и 30% со среднеспециальным. А рынок труда обратный, то есть 20% нужно с высшим образованием, а 80% со среднеспециальным. Отсюда вывод, что половина выходящих из вузов никогда не будут работать по профессии. Ну все, здесь можно дальше ничего не обсуждать. Поэтому государство должно сказать, сделать приблизительно грубый концепт: на 30 лет какие виды работы, вообще-то, востребованы и как будут оплачиваться. А бизнес, который развивается без государства, тоже скажет, что мне нужны вот такие профессии, и я готов такими-то деньгами еще помогать, чтобы эти специалисты получали дополнительные стипендии. Тогда у выпускников будет рыночная возможность трудоустроиться. Сейчас я бы как бы сделал? Не надо, хотят люди открывать вузы, так пусть открывают. Если в них никто не будет учиться, потому что они непрестижные, там плохие преподаватели, да ради бога. Потом, зачем Министерству образования говорить о том, что преподавать тому или иному вузу? Это дело научного коллектива. В западных странах ведущие вузы преподают то, что они считают нужным, и нет никакого давления от Министерства образования в том, что именно такие-то предметы должны быть. Это как раз вопрос конкуренции в образовании. Вы же не пойдете учиться в плохой вуз, будете стремиться в хороший. Это тоже бренд: яркие преподаватели, талантливые выпускники. Вы хотите учиться там, где есть успех. Если в какой-то вуз никто не идет, он тихо закроется и все. И не надо по этому поводу переживать. Вот сколько останется вузов, столько и останется. А когда есть сравнительные критерии, по которым этот вуз эффективный, а этот неэффективный, возникают везде конфликты. Надо оставить их в покое на какое-то количество времени, дать равную конкурентную среду. Я утверждаю, что спокойно, без скандалов, вузы сами закроются. Если преподаватель хороший, его возьмет хороший вуз, и все будет нормально. За 5-7 лет все будет спокойно. Вот не надо в эту историю лезть. Пожалуйста.

 

Вопрос из зала: В прошлом году вы заявили, что Россия без иммигрантов не сможет выжить. Действительно, вы считаете, что без иммигрантов не сможем дальше существовать? И какие иммигранты должны быть? И почему вы считаете, что мы не сможем своими силами продолжить существование?

 

М.П.: Можно я вам расскажу комичный случай? Я в разных средах выступаю и встречаюсь, и как-то раз встретился с националистами, с такими вот совсем жесткими, которые "всех посадить, всех по клеткам, и вот только великорусский шовинизм". Соответственно, я выхожу на сцену — зал просто негодует, потому что все время довольно жестко выступаю по поводу националистов, очень жестко, ну просто зал ревет. И я им говорю: я готов поддержать вашу идею о том, что никого, кроме вот таких, как вы, в нашей стране не будет, годится? Они говорят: годится. Пожалуйста, встаньте или поднимите руку, извините за выражение, кто за нами великими будет убирать дерьмо? Может быть, кто-нибудь из вашей семьи или кто-то собирается тоже? Никто не встал. И вы скажите, что же вы, извините, в дерьме будете жить, да? И кто-то мне задал вопрос: действительно, а как же жить дальше? Просто есть виды профессии, которыми объективно никто из нас не хочет заниматься. Вот не хотим. Ну, кто-нибудь хочет убирать улицы, вот здесь сидящие? Никто. Но кто-то ведь должен убирать. И все страны, которые развиваются, всегда возникают профессии, где граждане не хотят работать. И что же теперь делать? Другой вопрос, как эта иммиграция организована. В иммиграции есть несколько вопросов. Первый вопрос: нужно решить, как передвигаются граждане внутри нашей страны. У нас этот вопрос не решен. Потому что, например, когда летишь из Москвы в Ростов, — один порядок прохода через аэропорты. А когда, например, из Минеральных вод идешь, то всех загоняют в отстойник 2 раза, вроде бы и те, и другие граждане России, но порядок прохождения абсолютно разный. Второй вопрос: это как мы относимся к нашим соотечественникам бывшим. Для них какой-то должен быть порядок,  упрощенный, получения гражданства. Следующий вопрос: это миграция высококвалифицированных кадров, которых у нас не хватает. И четвертый вопрос: это миграционный процесс как раз неквалифицированных рабочих мест, где наши граждане не хотят работать. На мой взгляд, должна быть понятна история, кто кого приглашает, во-первых, должно быть приглашение работодателя, то есть когда он приезжает к нам в страну, за него ответственность должен нести работодатель. Что он берет такого-то человека, на такую-то зарплату. Ему должно быть известно, где он живет, а не где-то в подвалах, непонятно где, и несет за него ответственность. Когда контракт закончится, человек должен уехать обратно к себе на родину. Это нормальная система миграционной политики защиты любой страны. Именно по этой причине я считаю, что если мы хотим быть вместе с Европой и с Японией, нужно закрыть границу со Средней Азией, и ввести визовый режим. Ввести нормальный визовой режим и брать только тех людей оттуда, которые нам нужны на конкретные рабочие места. Иначе говоря, навести порядок. Как только мы наведем порядок, все будет нормально. Ведь, в основном же, раздражает уличная преступность, называемая этнической преступностью, и отсутствие взаимного понимания культур. И для этого люди, которые приезжают должны выучить русский язык, знать обычаи, порядки и их не нарушать. Нарушают, обычный способ: выдворение из страны. Просто порядка нет. А сейчас такая система создана, что за взятки можно завести кого угодно. Вот и вся проблема. Без решения системы, вопрос миграции по-другому развиваться не может. Хотя бы даже потому, что у нас работоспособное население уменьшается. И к 2030-му году на одного работающего будет 1 неработающий. Представляете, сколько людей нужно будет кормить. На одного работающего какая должна быть производительность труда. Мало есть стран, которые могут в таком проценте взаимоотношений работающих и неработающих жить, поэтому квалифицированная миграция, как и, в общем, частично неквалифицированная, без, ну, мы просто не выживем. Это экономика, здесь ничего не сделаешь. А порядок навести надо, чтобы мы были спокойны, были уверены, что эти люди живут в соответствии с нашими законами.

 

Вопрос из зала: У меня такой вопрос по политической ситуации в стране. Вот, как мы знаем, сегодня правительство критикуется не только оппозиционно настроенными деятелями, таким как, например, …, Алексей Кудрин и …, и вообще даже президент…

 

 

М.П.: Алексей Кудрин — мой друг, он разве оппозиционен?

 

Вопрос из зала: Ну, он же критикует правительство…

 

М.П.: А разве все, кто критикует, оппозиционные сразу? А если два министра не согласны друг с другом – это тоже оппозиция, да?

 

Вопрос из зала: Ну ладно, … правительство сейчас … со стороны даже президента. У меня в связи с этим два вопроса. Первый: какова вероятность, по вашему мнению, роспуска правительства? И второй: согласны ли вы с позицией Кудрина касательно того, что "Единая Россия" в правительстве виновата в экономической стагнации России?

 

М.П.: Вы знаете, критиковать правительство не надо, потому что его нет. Довольно тяжело критиковать то, чего нет. Поэтому я отношусь к этому крайне спокойно. Понимаете, у вас все время критика воспринимается очень остро. А я считаю, что обсуждение должно быть максимально бурным, должны быть разные точки зрения. У "Единой России" есть точка зрения — замечательно. У Алексея Кудрина есть точка зрения — замечательно. У меня есть своя точка зрения. В конечном счете, кто прав, кто виноват, решают наши граждане. Когда выходишь на выборы, они голосуют либо за одну повестку, либо за другую. Поэтому я считаю, что критика должна быть, к ней надо нормально относиться. Это вопрос вашего выбора. Вы уже много чего говорили, я просто считаю, что нынешний курс является высокозатратным, ненадежным и неэффективным, с точки зрения и экономической, и с точки зрения задвигания конкуренции, от политической до средства массовой информации до экономики. Это лишь вопрос выбора. Кому-то это нравится. И нельзя человека обвинять в том, что кому-то нравится нынешний курс, не нравится мой. Ну, у каждого должно быть свое мнение. У вас должно быть свое. Вы с кем-то можете соглашаться, а с кем-то можете не соглашаться. Я думаю, что если мы сейчас будем голосовать за разные вопросы, мы тоже не придем здесь к консенсусу, и это очень здорово. Если бы мы пришли к консенсусу, я бы расстроился, например.

 

Вопрос из зала: Михаил, одну секундочку, в связи очень с жестким графиком, три вопроса…

 

Вопрос из зала: Михаил, стою, как Фредди Меркьюри, уже час.

 

М.П.: Предлагаю Фредди Меркьюри дать слово. Давайте.

 

Вопрос [неразборчиво]: Я …. У меня следующий вопрос. Один из преподавателей старшего поколения СПУ разработал проект, который бы позволял  сэкономить большие энергопотери в электричестве на железной дороге. Когда обратился к директорам, чиновникам и так далее, ответ был примерно следующий: дедушка, из-за вас мы не будем все перестраивать…

 

М.П.: Ответ тут такой: из-за вас мы не будем тогда зарабатывать.

 

Вопрос из зала: Хорошо, но зарабатывают собственники. К кому из собственников, акционеров ЖД-дороги, помимо государства, мне бы на моем месте стоило бы обратиться, чтобы продавить этот проект и получить какой-то свой интерес?

 

М.П.: Вот у нас есть частные железные дороги?

 

Вопрос из зала: Большая часть принадлежит государству, но часть акционеров, есть люди, которые, в том числе, могут влиять на решение.

 

М.П.: У нас есть только маленькие боковые отростки. Вот если это составляет частный путь, это 0,0001 от всех железных дорог. Пока мы имеем в виду, что есть потребитель, скажем так, государственный, он заказывает музыку. А что происходит на самом деле? Вы все знаете такое замечательное выражение "пилить бюджет". "Пилится бюджет" без себестоимости. То есть, грубо говоря, завышается изначальная стоимость, а разницу как-то там делят. От этого все тарифы растут, и растет нагрузка на каждого потребителя. Поэтому когда есть задача немножко зарабатывать вместо того, чтобы пилить бюджет, поэтому эта идея, к сожалению, при нынешних обстоятельствах просто не очень нужна, мешает зарабатывать.

 

Вопрос из зала: Но ведь это реальная потеря электроэнергии.

 

М.П.: Реальная потеря электроэнергии. Это очевидно. В этом как раз и парадокс весь. Предположим, вы возглавили железную дорогу. И вам надо не снижать затраты, а повышать их, потому что там ваш заработок. Вы что будете делать, внедрять эффективную часть, или не будете внедрять?

 

Вопрос из зала [неразборчиво]: Какая-то ошибка в логике. Почему нужно…

 

М.П.: Как раз ошибка в логике, с точки зрения нас с вами. Но, с точки зрения руководителя железной дороги, никакой ошибки нет. У вас другая мотивация — зарабатывать лично себе. Не расстраивайтесь, так жизнь устроена, к сожалению, пока.

 

Вопрос из зала: А можно вопрос?

 

М.П.: Давайте мы середину и тот край. Давайте вы, вы давно руку тянете.

 

Вопрос из зала: Иностранный студент — кто он? Он иммигрант или будущий специалист?

 

М.П.: Иностранные студенты приезжают на учебу, я вообще считаю, что если люди из-за границы едут к нам учиться, это является высоким престижем нашей страны, то есть это уровень образования и признание его в мире. От вас зависит следующая ситуация: если вы хотите остаться в стране, здесь нормально работать, и вы эффективный специалист, я бы таким, как вы, отучившимся, желательно, на "отлично", в хороших вузах, давал бы гражданство, давал бы такую возможность, чтобы вы здесь оставались и работали.

 

Вопрос из зала: У меня предложение вот по развитию Федеральной миграционной службы, было бы неплохо еще отдел специальный для работающих иностранных студентов. Потому, что вот я уже третий год не могу обычное разрешение на временное проживание получить, потому что вот мигранты все время все места занимают.

 

(Смех в зале)

 

М.П.: Значит, есть такая сказка Шварца, когда к повелителю пришел студент и сказал, что он неправильно управляет государством. Повелитель предложил студенту в некотором смысле поуправлять. Он говорит, вот, например, на улицах, когда человеку тяжело передвигаться, никто не подходит, полицейские не подходят, не переводят через дорогу, не помогают. Он говорит: ну, хорошо, издавай указ. Он вызвал главного полицмейстера в царстве-государстве и сказал ему о том, что если он еще раз увидит то, что полицейский не помог кому-то перейти улицу, тогда будет… Полицмейстер пошел поговорил со своими заместителями, дальше по команде случилось то, что все, кто не мог нормально переходить, всех в кутузку сразу сажали. Вот так работает система, поэтому когда вы предлагаете создать отдел специально по иностранным студентам, будьте аккуратны — будет еще хуже. Поэтому, может быть, и хорошо, что такого отдела нет. Вот, давайте.

 

Вопрос из зала: Вот вы знаете, сейчас активно обсуждается видеорепортаж о вас. Называется "Праздник корюшки", где вы … пригласили девушек и…

 

М.П.: Вы знаете, мне после прошлой аварии никакая черная пропаганда, желтая, не страшна. Закончился Куршавель … Вы знаете, что Куршавель в итоге закончился за дружбу с фракцией Ордена Почетного легиона. Ну, поэтому когда такую чушь размещают, ну, я, в принципе, радуюсь и с удовольствием этот ролик посмотрю. Тем более, если вы посмотрите, то все кадры из 2007 года. Ну, хорошая черная "заказуха", ну ради бога. В принципе, если кто-то болезненно реагирует, то в некотором смысле это чьи-то проблемы. Я просто радуюсь. Чем их будет больше, тем лучше. Значит, к сожалению, увы, приходится идти.

 

В следующий раз приду на большее количество времени. Я же не знал, что вам интересно. Тем более, скоро лето. Ну что здесь обсуждать? Вам большое спасибо. Надеюсь, мы вместе время потратили не зря. И все вопросы, какие есть, передайте в региональное отделение.

 

А сейчас я вам расскажу анекдот, который я ректору рассказал. Два студента встречаются. Один другому говорит: "Слушай, я слышал, ты собрался жениться?" — "Ну да, действительно, собрался". "Ну и чего?" — "Ну, она такая девушка красивая, я сразу ее полюбил, такая добрая. Я думал, что она будет готовить, как моя мама, а выяснилось, что она бухает, как мой папа".

Ещё по теме
Лента